…Тренер признан главным, по сути дела, единственным виновником любых неудач команды, козлом отпущения. Это удобно: перемещая тренеров, можно создавать видимость бурной деятельности во славу футбола.

Роль футбольных тренеров неестественно преувеличена. В дни побед тренер ходит в мудрых стратегах, повсюду его портреты, статьи, интервью, за его здоровье поднимают первые тосты… В глазах команды он выглядит кудесником, загадочной сильной личностью. Когда же приходит полоса неудач (практически она неминуема в жизни любой команды), все его достоинства тут же ставятся под сомнение, лопаются как мыльный пузырь, и он превращается в «беспомощного профана».

Лев Филатов, «Ожидание футбола»

Спустя шесть лет после монреальской бронзы Лобановскому вновь представилась возможность возглавить сборную СССР. Тотальное преимущество киевского «Динамо» в чемпионатах СССР невозможно было оставлять без внимания. Помимо киевлян, в составе национальной команды были весьма серьезно представлены и динамовцы столицы Грузии — достаточно вспомнить непревзойденного дриблера Давида Кипиани, настырного нападающего Рамаза Шенгелия, регулярно забивавшего голы в отборочном турнире перед чемпионатом мира, «труднопроходимых» защитников Тенгиза Сулаквелидзе и Александра Чивадзе.

Присутствие грузинского легиона в сборной легко объяснимо — еще свеж в памяти был триумф тбилисцев, которые в 81-м повторили успех киевских одноклубников, выигравших Кубок обладателей кубков!

И все же, как случилось, что на финальный турнир поехали сразу три (!) главных тренера сборной — уникальный случай в мировом футболе? Рассказывает один из трех — легендарный наставник московского «Спартака» Константин Бесков:

«На заключительном этапе отборочного турнира подавляющее представительство в сборной имели игроки киевского и тбилисского «Динамо». Случались накладки, когда они, например, с задержкой являлись на сборы или, наоборот, по мнению руководителей своих клубов, не успевали вернуться домой к сроку. У меня сложилось ощущение, что ни тренер киевлян Лобановский, ни Ахалкаци, тренировавший тогда тбилисцев, не были заинтересованы решать вопросы так, как того требовали интересы дела. Необходимо было срочно устранить все искусственные преграды.

Я предложил руководству Спорткомитета привлечь их к руководству сборной. Конечно, отдавал себе отчет, что при этом возникнут определенные проблемы из-за различия и, может быть, даже несовместимости в подходе к некоторым аспектам футбола, но думал, что такая большая цель, как чемпионат мира, поможет сгладить противоречия.

Мое предложение было принято. Знаю, оно вызвало много споров, но я и сегодня убежден, что на том этапе оно было оправдано и принесло пользу. А потом произошло то, что не могло не произойти. Началось «расслоение» коллектива. Когда губительный процесс стал очевиден не только мне, я высказал мнение, что в дальнейшем привлекать Лобановского и Ахалкаци нецелесообразно. Со мной согласились, и уже на следующий товарищеский матч, со сборной ГДР, они не были вызваны.

Но буквально накануне отлета в Испанию меня поставили перед фактом — оба тренера едут на чемпионат мира.

Я пошел к руководству Спорткомитета. Тогдашний председатель Павлов и его бывший заместитель Сыч не отреагировали на мои доводы…

Трудно, пожалуй, передать гнетущую обстановку тех дней. Лобановский и Ахалкаци заняли непонятную мне позицию. У нас возникли разногласия по тактическим вопросам, а отсюда и трудности в определении состава. Складывалось впечатление, что сборной руковожу не я, а Сыч. Вот характерный штрих. Матч СССР — Бразилия. Ведем 1:0, напряжение колоссальное. В перерыве Валентин Сыч по-хозяйски входит в раздевалку и с порога, перебив меня, под недоуменные взгляды начинает обсуждать с Лобановским план игры на второй тайм…»

Тренерский триумвират Лобановский — Бесков — Ахалкаци действительно был нелепым порождением функционерского «гения». Видимо, кто-то не на шутку увлекся историей Древнего Рима (Красс — Помпей — Юлий Цезарь, Марк Антоний — Октавиан — Эмилий Лепид), но забыл перечитать крыловскую басню о лебеде, раке и щуке…

Поскольку советская команда никогда не была сродни сборной Бразилии 1958 года, которая, по всей видимости, стала бы первой при любом качестве и количестве тренеров, ничего хорошего приключиться с нашими футболистами на испанском чемпионате мира не могло.

Самое яркое воспоминание, оставшееся в памяти рядового болельщика после того мундиаля, — достойный поединок наших против бразильцев. Команда Теле Сантаны играла по освященному десятилетиями принципу: «Вы нам забьете, сколько сможете, а мы — сколько захотим». А какие имена были тогда у бразильцев: Зико (его называли «белым Пеле»), Сократес, Фалькао, Тониньо Серезо… Единственной неразрешимой проблемой для бразильцев оказался их собственный вратарь Валдир Перес, который нелепо пропустил мяч, сильно пробитый полузащитником Балем чуть ли не с сорока метров. А потом был отмененный арбитром Ламо Кастильо чистейший мяч Шенгелия, неназначенный в ворота трикампеонов пенальти… Увы, сборная СССР все же пропустила два мяча (фантастические по красоте дальние удары нанесли Сократес и Эдер), причем последний из них — за несколько минут до конца. Стало ясно, что Госпожа Удача ослепительно улыбается отнюдь не нашей сборной. Новую Зеландию обыграли, отстояли необходимую ничью с шотландцами, в первой игре второго группового турнира справились с Бельгией — 1:0. Для выхода в полуфинал нужно было победить заклятых друзей — сборную Польши…

В перерыве матча с поляками в раздевалку к команде примчалось спортивное руководство сборной и чуть ли не в нецензурных выражениях попыталось «завести» игроков. Но те чувствовали такую усталость, как будто кто-то прикрепил к их ногам свинцовые болванки. В общем, как принято говорить, советские футболисты тщетно пытались подобрать ключи к команде Бонека, но так и не смогли отыскать брешь в ее защитных построениях. После чего сборная и три ее тренера принялись уныло паковать чемоданы.

Когда чиновники поняли, что сотворили что-то не то, перед ними в полный рост встала мучительная проблема: кого объявить виновным в провале сборной? В немилости оказались Бесков и Ахалкаци. Лобановскому же, который на сей раз стал «освобожденным» тренером сборной и даже получил служебную квартиру в Москве, придали в помощь Никиту Симоняна.

Тренеры принялись решать первоочередную задачу — пробивать дорогу на чемпионат Европы 1984 года во Францию. Команда была в шаге от ее выполнения — на протяжении всего отборочного турнира подопечные Лобановского играли солидно и уверенно. Но внезапно воскресшая после экстренной смены тренера сборная Португалии (в Москве ее просто деклассировали — 5:0!) на финише практически догнала наших футболистов по очкам. И выиграла решающий поединок — 1:0. Можно сколько угодно доказывать, что пенальти, с которого Жордао провел победный мяч, не было и близко (наш защитник Боровский сбил Шалану в метре от штрафной), что французский судья Конрат был заинтересован в том, чтобы на финал поехала Португалия, а не советская команда, что играли мы вполне достойно… Но результат от этого не изменится. Как и продолжение истории.

Вскоре после жестокого поражения от сборной Португалии на очередной коллегии Спорткомитета СССР обсуждался вопрос «Об итогах футбольного сезона 1983 года и мерах по повышению мастерства советских футболистов». Итоги заседания прозвучали как приговор:

«За допущенные серьезные просчеты В. Лобановскому и Н. Симоняну объявлен выговор. Признано нецелесообразным использовать их в дальнейшем в качестве тренеров сборных команд страны».

«Домой я вернулся с твердо принятым решением до конца дней своих работать только в клубе. Но перед Мексикой не выдержал…» Это уже Лобановский, его слова. А мы добавим, что отныне и до последнего дня крепкая дружба связала ВВЛ с Симоняном. Никита Палыч имел полную возможность перевести стрелки на главного тренера, но отказался от этого недостойного способа обелить себя. А пресловутое постановление не отменено до сих пор! Даже когда ВВЛ за три недели до начала турнира предложат отправиться со сборной СССР на чемпионат мира в Мексику, перед ним «забудут» извиниться за обвинение в профессиональной непригодности!

Тем временем тренер Юрий Морозов, которого ВВЛ рекомендовал для работы в «Динамо» вместо себя, не смог удержать команду, скатывавшуюся все ниже и ниже в чемпионате СССР.

Формально вроде все было в порядке — преданный друг и верный соратник ВВЛ (сколько в сборной вместе работали! Сколько… Сколько всего было!) по приходу в клуб продемонстрировал свое намерение быть на порядок более человечным, чутким и заботливым, нежели его предшественник. Что-то побаливает? Не тренируйся! День рождения у троюродного брата? Съезди, конечно! Отдохнуть? Нет проблем… По словам Блохина, нарушения режима чуть ли не в привычку вошли! А Морозов тем временем озабоченно произносил, что никаких претензий к ребятам у него нет, и… тасовал состав! Перепробовал почти три десятка игроков, но без толку. К тому же сам тренер, скажем прямо, отнюдь не слыл приверженцем режима.

«Спортсмены, если говорить, откровенно, в некотором роде, настоящие бандиты, — с некоторой иронией признается Стефан Решко. После завершения своей блестящей футбольной карьеры он начал новую и дослужился до полковника милиции. — Самые настоящие бандиты.

Любят погулять с девочками, ночью в баре посидеть. Оно и понятно: молодость, деньги, в голове еще ветер гуляет. Их нужно в ежовых рукавицах держать…»

Радость футболистов по поводу долгожданного послабления оказалась недолгой, снижение требовательности моментально обернулось снижением уровня игры и сказалось на результатах. В том сезоне «Динамо» заняло 7-е место, которое, если сравнивать с результатами прошлых лет, выглядело настоящим провалом.

И Лобановский, «освобожденный» к тому времени от сборной, снова вернулся в Киев — поднимать основательно порушенное хозяйство.

«В Киеве меня приняли достаточно хорошо. Команда заняла в чемпионате седьмое место, с Юрием Андреевичем Морозовым, приступившим к переформированию ее рядов, намерены были распрощаться. Я предложил ему остаться в роли помощника. Он отказался, и я его понял. Стремление к самостоятельной работе, особенно если привык только к ней, всегда похвально».

Юрий Морозов уйдет в московский ЦСКА. При нем армейская команда в том же сезоне впервые в своей истории вылетит из высшей лиги, утешая себя тем, что при этом играла в «европейский, современный» футбол…

Но наш рассказ — о «Динамо». Слово Олегу Блохину: «Здесь я должен воздать должное Валерию Васильевичу. Редкий тренер в такой критической для своей карьеры ситуации не прибегнул бы к испытанному методу: пойти на компромисс со своей совестью, изменить, ну, хотя бы частично, хотя бы временно, своему футбольному кредо во имя его величества очка, «прореагировать» на бесчисленные указания спортивного руководства, которое, естественно, не могло без тревоги не взирать на судьбу «Динамо» — и таким способом отвести удар от себя, разделить вину с другими. Но нет, Лобановский целенаправленно шел своим путем, не меняя ни убеждений, ни тренировочных планов.

Мои отношения с Лобановским не были ровными, случались у нас и крупные разногласия. Но тут я всецело встал на его сторону и как мог старался внести собственный вклад в стабилизацию положения. Я видел, что, если восторжествует негативный подход к оценке работы тренера и он уйдет, мы окончательно потеряем себя как коллектив, и пройдут многие годы (пять, десять, пятнадцать лет?!), прежде чем «Динамо» станет лидером не на один сезон.

Я играл до исступления, выполняя роль защитника и нападающего, не чурался черновой работы, пусть чаще всего бесполезной, ибо многие ребята утратили веру в тренера, а это в нашем деле — самое плохое, что может только быть! Играл через силу, с травмами, душевными и физическими, и чем труднее приходилось, тем ожесточеннее я стискивал зубы, словно боясь, как бы не выплеснулось наружу мое раздражение, моя неутоленная страсть к настоящей игре, мое недовольство Лобановским.

Нет, я не мог себе такое позволить, потому что давно уже увидел и поверил, что нет для Лобановского жизни вне футбола, вне «Динамо», которому он так предан, и именно во имя этого он твердо, вопреки всему, добивается безусловного выполнения своих планов.

Сколько раз мы уходили с поля, не глядя друг на друга. Сколько раз я клялся себе, что завтра же уйду из команды, потому что нет сил так играть и нет больше сил выполнять всевозрастающие пропорционально увеличивавшимся неудачам физические нагрузки. «Да он что — инвалидами нас хочет сделать? — можно было услышать после тренировки. — Ведь есть же предел человеческим возможностям!»

Лобановский не отступил, всерьез занявшись омоложением «Динамо». Одним из первых его решений стало изъятие из командной конструкции ведущего полузащитника Леонида Буряка. Обиженный футболист, которому действительно было еще рано заканчивать карьеру в большом спорте, уехал играть за московское «Торпедо». Когда же Буряк, прибыв вместе со своим новым клубом на календарную игру в Киев, не только превосходно выступил, но еще и забил гол, а гости выиграли, на Лобановского немедленно хлынули упреки:

— Рано вы отпустили такого превосходного футболиста. Мог бы еще играть и играть!

Лобановский только отмахивался и фыркал:

— Пф-фр-р, вы просто не понимаете очевидных вещей. Буряк — действительно великий футболист, но… вчерашнего дня.

Сезон был безнадежно провален. Хорошо сыграть новым составом «с листа» у динамовцев не получилось. Команда в итоге опустилась в турнирной таблице еще ниже — на десятое место…

Обратимся к книге «Футбол сквозь годы» Дэви Аркадьева:

«Сразу и не припомнишь, когда в последний раз киевское «Динамо» занимало столь невыразительное для себя место в первенстве, — писал обозреватель газеты «Советский спорт». — И это при том, что в команде играют, по самым скромным подсчетам, 7 футболистов, в прошлом и нынешнем году выступавших в составе первой сборной страны. Игра многократных чемпионов страны зашла в какой-то тупик, мастерство игроков не то что не растёт, а даже регрессирует. Не видно в составе и воспитанников киевского футбола, а ведь нынче, как мы убедились, успех приходит к тем, кто в первую очередь ориентируется на собственные резервы».

Поползли упорные слухи о том, что Лобановского снимают. Спустя ровно год после той трудной для него и его команды футбольной осени вместе с московским журналистом Николаем Долгополовым мы брали у Лобановского интервью. Напомнили и о самом неудачном для его команды сезоне:

— Однако с седьмого места в 83-м вы в следующем сезоне опустились еще ниже — на десятое. Ясно, что причина не только в неудачном расписании игр, на которое любят ссылаться тренеры.

— У футболистов — полное моральное неудовлетворение. Требования высокие, работа огромная, а результат — отрицательный. Игроки обижались на всё: на обстоятельства, на себя… Тем не менее в той ситуации ребята держались нормально, выразили мне доверие, без которого нельзя было работать дальше.

Лобановский считает, что есть три фактора, которые могут стать определяющими в судьбе тренера: общественное мнение, отношение к проблеме спортивных руководителей и, наконец, мнение коллектива игроков. Под влиянием прессы, радио и телевидения, дружно критиковавших игру киевлян, общественное мнение, похоже, созрело («Лобановского надо менять!»). Спортивные руководители, вероятно, тоже были настроены на такую замену и уже даже вели переговоры с некоторыми кандидатами на пост старшего тренера киевского «Динамо».

А как сама команда? Лобановский и хотел это выяснить, когда собрал коллектив для откровенного и очень трудного для себя разговора.

— Меня вызывают к руководству, — сказал Валерий Васильевич, глядя на притихших игроков. — Понимаю, что вопрос может стоять о моей дальнейшей работе в киевском «Динамо». Впрочем, он может быть решен автоматически уже сейчас, здесь…

Футболисты напряженно слушали, внимательно глядя на тренера. А он, отчеканивая каждую фразу, спокойно продолжал:

— Если мне предложат оставаться старшим тренером команды, то прежде чем дать свое согласие, я должен для себя усвоить вашу позицию: хотите ли вы со мной работать дальше?

— Васильич, к чему такие вопросы? — вставил кто-то, но на него сразу зашикали.

Лобановский выждал паузу, пока футболисты успокоились, и снова заговорил:

— Мнение коллектива мне важно знать сейчас, ибо от этого зависит мой не очень приятный разговор с руководством, которому еще надо объяснить все причины неудачного для нас сезона. Ваше мнение мне нужно и для того, чтобы принять свое собственное решение. Если вы считаете, что готовы работать со мной и дальше, тогда лишь я могу ответить своим согласием и руководству. Если говорите нет, то какой смысл нам дальше сотрудничать, если даже начальство решит меня оставить?! Но должен вам прямо сказать: коль решите работать со мной и руководство тоже окажет мне доверие, мои требования не изменятся! Я готов продолжать работу, но руководствуясь теми же принципами. В перспективу команды я верю…

Команда загудела как растревоженный улей. С разных сторон послышались возгласы: «Будем работать!», «Да ладно, Васильич, надо делать дело…», «Мы готовы работать с вами».

Лобановский молча вглядывался в лица игроков, пытаясь понять, искренне ли их доверие ему как тренеру. Доверие, которое сейчас выражала команда.

КОЛЛЕКТИВ!

Он поднял руку, успокаивая возбужденных футболистов, и чуть дрогнувшим голосом сказал:

— Хорошо. Спасибо! Значит, я знаю, что у меня есть серьезная поддержка в команде — доверие коллектива. Теперь я могу спокойно идти к руководству, и, коль оно доверит мне оставаться в роли тренера, поработаем вместе. Будем выходить на новый уровень. А в перспективу команды, повторяю, я твердо верю…

Спортивное руководство, как и команда, тоже оказало Лобановскому доверие».

Интересно, а не пожалел ли Лобановский о той откровенности с футболистами, столь непривычной и наверняка тяжелой для него? Ведь руководство, судя по всему, и без них твердо верило в ВВЛ и уже решило выдать ему карт-бланш на следующий сезон!

Д. Аркадьев свидетельствует: «А вот болельщики продолжали волноваться, забрасывая различные редакции многочисленными письмами, в которых звучала тревога за судьбу киевского «Динамо». В конце января 1985 года, когда динамовцы Киева под руководством Лобановского уже готовились к новому сезону, в газете «Советский спорт» появился любопытнейший диалог: «Читатель-тренер». На вопросы болельщиков отвечал В. Лобановский. Ответы его были аргументированы, тон уверенный:

«Забегая, как говорится, вперед, должен сразу же сказать обеспокоенным любителям футбола: да, в прошлом году мы выступили в чемпионате страны крайне неудачно, но катастрофы, думаю, не произошло, такой спад можно найти в биографии любого, даже самого маститого клуба. Причем — и это важно подчеркнуть — в таких вот внезапных, на первый взгляд, спадах в игре нет ничего необъяснимого. Причины неудач всегда реальны, конкретны, их можно определить, а следовательно, поправить дело».

И далее тренер подробно остановился на причинах спада в игре команды. А заканчивался этот откровенный разговор довольно оптимистично:

«Команда по традиции начала подготовку к новому сезону на Кавказе, в Сочи. Затем — серия матчей в ФРГ. Настроение у игроков бодрое, все здоровы. Избавились наконец от последствий травм и усердно тренируются Бессонов и Заваров, по-прежнему полон боевого задора Блохин.

Созданию в команде хорошего оптимистичного микроклимата способствовало удачное выступление в Италии, во Флоренции, где мы в декабре в хорошем стиле переиграли (5:0) маститую «Фиорентину». Матч был, правда, товарищеский, но игра шла всерьез, и успех очень помог нашим игрокам, особенно молодым, самоутвердиться.

Словом, есть еще порох в пороховницах, и мы постараемся доказать это на деле в новом сезоне».

И ведь как доказали!!!

Это началось еще в 85-м, когда динамовцы сначала выиграли Кубок СССР, а затем вернули себе звание сильнейшей команды страны и сделали это столь уверенно и даже изящно, что о двух минувших сезонах стали вспоминать исключительно как о кошмарном сне — с нами это было или с кем-то еще?!

О европейском триумфе «Динамо» в 1986 году написано и сказано уже столько, что вряд ли можно что-либо прибавить. Разве что плеснуть в этот коктейль радости, счастья и упоительного ощущения непобедимости свою толику переживаний… Чувство ведь и в самом деле было восхитительное: динамовцы крушили всех в Европе с такой уверенностью, шагали столь мощно, что оставалось лишь сожалеть — эх, опять Кубок кубков, он ведь у нас уже был. Нам бы сейчас Кубок чемпионов…

Мечты, мечты… Но вспомните свои эмоции — разве вам не казалось ничего подобного?! Ведь равных динамовцам тогда не было не только в старушке-Европе, но, наверное, и в мире!!! И что тот Чернобыль, тем более никто толком не представлял тогда тяжести катастрофы!

Спортивные функционеры, даже советские, — тоже люди. И тоже вполне впечатлительные. Пока киевляне крушили всех своих соперников в кубковых схватках, сборная СССР хоть и преодолела в то время с некоторыми проблемами (вроде поражения от Дании со счетом 2:4) отбор к чемпионату мира 1986 года, но зато товарищеские матчи проигрывала всем подряд. После сенсационной домашней ничьей с Финляндией (2:2) наконец произошли перемены: старшего тренера Эдуарда Малофеева отправили в отставку и за три недели до старта ЧМ призвали Лобановского. Твое «Динамо» все повыигрывало в Европе, говоришь? Изволь сделать то же и в сборной страны Советов… Снова Лобановский стал спасительной соломинкой, джокером, мессией, призванным вернуть былой блеск главной команде СССР!

В своих мемуарах ВВЛ не стал долго рассуждать на эту тему — мол, позвали, а я согласился, потому что видел: да, времени мало, но ведь в сборной в большинстве своем те же динамовцы. Можно и попробовать… Подозреваем все же, что проделал он это не без злорадства. Во-первых, Малофеев, выигравший чемпионат СССР-82 с минским «Динамо» и своим «искренним футболом», именно у Лобановского принял сборную в 83-м (так и хочется сказать «национальную команду», но нельзя, поскольку к советской сборной этот термин не подходит абсолютно). Во-вторых, тренерские воззрения коллеги (и как бывшего форварда сборной Союза, и как тренера) если и вызывали у Лобановского какие-то эмоции, то разве что иронию вкупе с сарказмом — что такое «искренний футбол», он не понимал и отказывался даже пытаться понять.

Куда более подробно высказывается на тему своей внезапной отставки сам Эдуард Васильевич, в частности, в недавно изданной книге «Футбол! Вправо, влево и в ворота». Его версия выглядит следующим образом: футболисты сборной (точнее, те из них, кто представлял киевское «Динамо»; прямо не сказано, но намек более чем прозрачный) намеренно «плавили» тренера!

Он даже якобы слышал, как во время одной из контрольных игр один игрок сборной подсказывал другому — дескать, не вздумай забить, мы же договорились…

В общем, есть и такая версия. А может, динамовцам надоели поэтические декламации Малофеева в качестве предматчевой установки? Всей правды мы все равно уже не узнаем. А вот то, что нам, болельщикам, снятие Малофеева и очередное воцарение Лобановского казалось абсолютно естественным и логичным — это голая правда жизни. Вспомните и согласитесь.

Когда в стартовом матче чемпионата мира сборная СССР одержала чуть ли не самую впечатляющую победу в своей истории — 6:0 над венграми, причем по игре там и 16:0 могло получиться, нам показалось, что теперь-то уж советским футболистам все по плечу. Ведь венгры перед мундиалем самих бразильцев победили — 3:0!

Гроссмейстерская ничья с чемпионами Европы французами, отмеченная великолепным голом Василия Раца (метров с тридцати точнехонько в девятку), еще больше укрепила наши надежды. Король футбола Пеле, к слову, назвал тот матч одним из лучших на мексиканском чемпионате.

Натужная победа над Канадой — 2:0 — была истолкована как необходимая экономия сил перед главными матчами, тем более что ВВЛ выставил на игру практически резервный состав.

Открывалась прямая дорога к медалям первенства. Никто не сомневался, что своих следующих соперников сборная СССР переиграет легко и без особых усилий. Лобановский даже отправил Симоняна выбирать отель, где наши должны были готовиться к четвертьфиналу. Подобная недооценка противника — сразу подчеркнем, крайне редкая для ВВЛ — сыграла в итоге злую шутку.

Известие о том, что в 1/8 финала наши футболисты уступили бельгийцам, которых до сих пор неизменно обыгрывали, особенно на чемпионатах мира, прозвучало как гром среди ясного неба и вылилось ушатом ледяной воды на голову. Проиграли в дополнительное время со счетом 3:4, причем бельгийцы провели два гола вроде бы из явных офсайдов… А ведь игра поначалу давалась легко, наша команда вела в счете сначала 1:0, затем 2:1, при этом транжиря многочисленные благоприятные моменты у ворот «красных дьяволов»!

Никто так ничего и не понял тогда, никто не понимает и сейчас: как можно было проиграть такой серой, посредственной команде? Как можно было пропустить аж четыре мяча — ведь не шведский же судья Фредрикссон затолкал их нам?! И не Андрей Баль, которого задним числом обвинили в многочисленных позиционных ошибках…

Нападающий Игорь Беланов признавался, что он иногда просыпается ночами в холодном поту: ему кажется, что все происшедшее тогда — просто дурной сон, что кто-то зло подшутил над командой, что матча с бельгийцами не было и всё еще впереди…

В том матче Лобановскому стало плохо прямо в ходе игры. Жаркая душная погода сменилась свинцовыми тучами и проливным дождем со вспышками молний. Резкий перепад давления и невероятный накал страстей на поле едва не убили ВВЛ прямо на скамейке запасных. В какой-то момент матча он побелел, запрокинул голову и чуть не потерял сознание. Только оперативное вмешательство врача сборной Савелия Мышалова, который моментально сделал тренеру укол, спасло положение.

Из первоисточника

Иногда хочется бросить все и пойти работать библиотекарем. Вычитал где-то, что ученые исследовали зависимость стрессов в жизни человека от рода его деятельности, и выяснилось, что профессия библиотекаря — наименее опасная (по девятибалльной оценочной системе она в конце таблицы — 2,0). Футбольные же тренеры входят в «лидирующую группу» вместе с шахтерами, полицейскими, журналистами, рабочими-машиностроителями и пилотами гражданской авиации. Это выводы английских ученых. Их западногерманские коллеги вообще считают профессию футбольного тренера одной из самых опасных для здоровья. При обследовании 32-х тренеров во время матчей на кардиограммах большинства из них были обнаружены серьезные отклонения от нормы. Пульс достигал 150 ударов в минуту, у некоторых даже — 190, что граничит с сердечным приступом.

Знаю по себе: бывают игры, когда пробавляешься у сидящего на скамейке врача валокордином и валидолом, но все равно руки по истечении полутора часов дрожат, мокрые. Эмоции обычно стараюсь держать при себе. Это привело к «эффекту маятника»: раскачиваюсь взад-вперед. Однажды в Ереване, там козырек плексигласовый над скамейкой запасных, кто-то бросил камень с трибуны, я в этот момент качнулся — и камень угодил мне в голову. Олег Базилевич в перерыве, когда доктор ликвидировал последствия травмы, заметил: «Говорил же я тебе: раскачивайся не взад-вперед, а слева направо».

Про суперматчи я не говорю. В Мексике в 1986 году на исходе игры с бельгийцами сердце прихватило так, что я, по свидетельству сидевшего рядом Юрия Морозова, на мгновение «отключился».

Валерий Лобановский, «Бесконечный матч»